Желтые разводы на потолке. Свисающая лоскутами, подобно моей коже, краска. Яркий дневной свет за окном, задёрнутым обветшалой занавеской, чтобы не слезились мои глаза. Но они всё равно слезятся, когда Надежда этого не видит. Её голова покоится на моём плече, а руки крепко сжимают даже во сне самое дорогое для неё в жизни: так она говорит обо мне. И я ей верю.
Время. Пришло время приёма лекарств, но я не хочу её будить: она и так почти не спит все эти долгие дни. Я уже не удивляюсь тому, что не могу координировать свои движения. Сквозь боль сжимаю в локте руку, изучая новые перемены в себе: здесь нет зеркал, я могу лишь догадываться, как выгляжу. Сердце судорожно стучит, гоня сжиженную кровь по отёкшей конечности. Лопнувшие сосуды образуют узоры.
Дрожащей рукой я попробовал воткнуть иглу в катетер. Это получается далеко не с первой попытки, боль нарастала по всему телу, отзываясь в каждой клетке, и я даже не почувствовал уколов. Сердце задергалось, словно раненный зверь. В глазах потемнело, к груди подступили приступы кровяного кашля, стараясь сдержаться, я сглатывал слюну, пытался затаить дыхание.
И всё равно разбудил её.
Надежда резко вскинула голову, с тревогой в глазах посмотрела на меня.
– Как ты себя чувствуешь? – прикоснулась рукой к моему лбу. Я отвернулся. Глубокий вдох и медленный выдох.
– Всё хорошо, солнце. – Постарался улыбнуться. – Сходи поешь. Ты не должна изнурять себя. Это того не стоит…
– Не говори так, – она сверкнула глазами. Но то были не те эмоции, которые я пытался у неё вызвать раньше. В другой жизни. Просто слёзы, которые она быстро и незаметно смахнула. Ненавижу беспомощность.
– Ради меня. Сделай это. Я подожду тебя. Ты ведь знаешь, что я никуда не уйду. – Она сделала вид, что оценила шутку.
Как только закрылась дверь, я закашлялся. Лёгкие выворачивались наизнанку. Живот судорожно сжался. Я стал сглатывать пересохшим горлом отсутствующую слюну, затаил дыхание, затем сделал маленький вдох, остановился и снова произвёл несколько глотков. Я задыхался. Содержимое лёгких оказывалось у меня во рту. Кровь и мокрота. Рвота была отсрочена лишь на несколько мгновений. Воздуха не хватало, легкие уже не могли ввести в себя воздух: липкая слизь перекрыла горло. Голова запрокинулась назад. Открытый рот с шумом голосовых связок гонял воздух. Глаза закатились. А тело отказывалось подчиняться.
