«Нет-нет-нет!» – в панике закричала я, инстинктивно закрыв лицо ладонями. Холодный ужас пронзил меня, когда я почувствовала на руках что-то теплое и липкое. Резко отдернув ладони, я с ужасом уставилась на свои руки – они были покрыты густой, темной кровью.
Грудь сдавило, дыхание стало прерывистым и частым. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Перед глазами все поплыло, мир превратился в размытые очертания.
Никогда прежде я не оказывалась в такой ситуации. Сколько времени я провела без сознания? Час? Два? Может быть, целый день или даже больше? Ноги вдруг стали ватными, и я пошатнулась, отступая назад. Металлический предмет на полу преградил путь, и, опустив взгляд, я увидела его – окровавленный нож, зловеще поблескивающий в полумраке.
«Чья это кровь? Что происходит? Откуда взялся нож?» – вихрь панических вопросов крутился в голове, вызывая тошноту и головокружение. Словно загнанный зверек перед хищником, я ощущала неизбежность приближающейся смерти. И самое страшное – я понимала, что не в силах ничего изменить.
Шесть месяцев назад
Я медленно возвращалась к жизни после той страшной аварии, о которой почти ничего не помнила. Единственным напоминанием о той ночи служил уродливый шрам, протянувшийся от шеи до поясницы – след от железного штыря, встретившегося на моем пути. По рассказам родителей, моя машина трижды перевернулась на обледенелой трассе, а я вылетела через лобовое стекло, налетев на тот самый штырь.
Восстановление давалось тяжело. После двух недель комы мое тело все еще плохо слушалось: пальцы немели, спина постоянно ныла, а сломанная нога отказывалась полностью разгибаться, несмотря на снятый гипс. Простые повседневные дела превращались в настоящее испытание. Застегнуть пуговицы на рубашке становилось подвигом, а попытка поесть жидкую пищу часто заканчивалась тем, что большая часть содержимого тарелки оказывалась на столе.
Вечерами боль усиливалась, превращая обычные процедуры, вроде принятия ванны, в настоящую пытку. Мысль о том, чтобы сесть за руль, вызывала ледяной ужас – даже немногие воспоминания о той роковой поездке до сих пор преследовали меня кошмарами. Именно поэтому я согласилась на курс психотерапии – родители и мой врач настаивали, что мне нужна помощь, чтобы справиться с навалившимся кошмаром.
