Меня
никогда не любили в семье. Возможно, только бабушка, но и та с удовольствием
променяла бы общение со мной на друзей и водку. Впрочем, она хоть как-то
заботилась. Таскала одежду, которую отдавали знакомые. Бабуля изрядно
прикладывалась к спиртному, но еду покупать не забывала, всегда кормила.
Я с родителями жил отдельно от неё. Они
считали, что мясо в холодильнике — ненужная вещь. Лучше купить водки и селёдки
на закуску.
В основном дома были самые дешёвые макароны,
из разряда залил кипятком и готово. Иногда покупали пельмени, но опять же
недорогие и такого качества, что мне от них блевать хотелось. Частенько денег
хватало только на бутылку и сигареты. Тогда резали лук и закусывали, макая его
в соль. В такие дни я жил у бабушки.
— Куда собрался, щенок?! — в очередной раз
рявкнул папа, когда я проходил мимо него.
— К бабуле. Дома крошки хлеба нет, — буркнул
я.
Отец тут же отвесил мне оплеуху, не вставая
из-за стола.
— Пойди и заработай на жратву! Немаленький
уже! Я тебя кормить должен?! — заорал он.
Я развернулся и влепил ему мощный хук в нос. У
отца моментально пошла кровь. Мать заверещала, грозилась вызвать полицию. Мне
было всё равно, я никогда не чувствовал от них ни ласки, ни любви.
Вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. В
подъезде уже бежал по лестнице. Только когда оказался на улице, вдохнул воздух.
Мы с родителями жили в старом девятиэтажном
общежитии, на третьем этаже. Отец получил комнату ещё до моего рождения. Потом
завод передал общагу городу. Под шумок удалось выбить ещё одну комнату, я тогда
уже в школе учился. Ну и приватизировать разрешили.
Нормальные люди продали своё жильё и купили
квартиру. У моих предков с их образом жизни денег на доплату не было. Так и
ютились в разваливающемся доме, со стенами, сплошь покрытыми плесенью. В
туалете с потолка вечно текло. Лифт сломался, и его тупо заварили, чтобы люди
не лезли. Теперь тут жили одни маргиналы, которым на всех было насрать.
Отец часто прикладывал руку, что не так —
сразу брал ремень и лупил. Я учился драться и давать сдачи. Соседи смотрели на
всё сквозь мутные глаза. Спившимся и обдолбавшимся чувакам было всё равно, что
соседский пацан вечно ходит с синяками. В опеку даже и не думали заявлять.
